Протоиерей Алексий Иродов: «Сомнительные "вычитки" после абортов уводят женщин от настоящего покаяния»
В наше время рядом с Церковью появляются некие люди, которые заняты вымаливанием детей, убитых в утробе, чтением разрешительных акафистов над женщинами, которые делали аборты. И большинство новоначальных, имея отношение к абортам, вовсю бегают на такие вычитки, пересказывая друг другу, что надо приносить вино с мукой, купить столько крестиков, сколько сделала абортов, и раздать их детям.
Интервью провела Ирина Ярошинская. — «Одигитрия» / "Православіє в Україні", 13 мая 2010 года
В наше время рядом с Церковью появляются некие люди, которые заняты вымаливанием детей, убитых в утробе, чтением разрешительных акафистов над женщинами, которые делали аборты. И большинство новоначальных, имея отношение к абортам, вовсю бегают на такие вычитки, пересказывая друг другу, что надо приносить вино с мукой, купить столько крестиков, сколько сделала абортов, и раздать их детям. Как относиться к такому явлению? Являются ли такие «вычитки» спасительными? Об этом мы спросили у протоиерея Алексия Иродова, настоятеля винницкого храма священномученика Владимира, митрополита Киевского.
– Грех аборта, наверное, страшнее другого убийства. Он не только лишает ребенка жизни, но и возможности принять Святое Крещение, омыться от первородного греха, принять таинства исповеди и причастия. В тяжести этого греха люди не всегда дают себе отчет. Незнание своих грехов, их забвение – это от скудоумия, от нашей общей немощи. И вот проходит время, происходит переоценка жизни, и вдруг в душе человек обнаруживает то, что заставляет понимать: произошло нечто страшное. Вернуть убитого ребенка нельзя, и человек начинает страдать. Если он нецерковный, страдания остаются, мучают и заканчиваются по-разному – кто-то бежит в секту, кто-то сходит с ума, кто-то озлобляется и начинает предъявлять претензии всему миру.
Вспоминается Фрида из книги «Мастер и Маргарита», которой камеристка в течение 30-ти лет каждое утро подавала платочек, которым Фрида задушила своего ребенка. Ничто ее так страшно не мучило, как этот несчастный платочек. И вот этот «платочек» начинает появляться, и если душа человека не лукава, то, милостью Божией, он приходит в храм и там обретает возможность покаяться. Человек, будь то мужчина или женщина, получает епитимию, исполняет ее, и на этом как бы все заканчивается. Но тяжесть на душе может остаться.
– Действительно, женщины не раз приходят с одним и тем же грехом детоубийства на исповедь, говоря: «Не могу простить себе»…
– Переживая, женщина всю жизнь живет как совершившая этот грех. Да, ей прощено, но она все равно помнит об этом. Не всегда на самой исповеди происходит полное перерождение в душе человека: вот исповедалась – и сразу переродилась. На исповедь женщина иногда приходит от страха, она даже толком не помнит, о чем говорила, потому что сердце ее часто билось и в глазах, может, было темно. А вот осмысление происшедшего должно продолжаться всю жизнь.
– Нужна ли эта тяжесть?
– Так должно быть. Человек страдает от того, что совершил грех, и выбросить его из себя, забыть и успокоиться – это было бы нечестно. Я не говорю о неправильных страданиях, в которых человек напускает на себя уныние и «мировую скорбь». Это должны быть спасительные переживания здорового нормального человека.
– Отец Алексий, в некоторых церковных лавках можно встретить «Правило схимонахини Антонии. Вымаливание, крещение и наречение имени детей, убиенных во чреве матери». Прежде всего, в правиле предлагается крестить младенца...
– Я считаю, это бессмысленный ритуал, который уводит людей от настоящего покаяния. Этот ритуал может со временем превратиться (и в умах некоторых уже превращается) в откровенную продажу душ, в оправдание абортов. Мол, делаешь аборт – ничего страшного: сбегаешь к батюшке, принесешь хлебушка, прочитаешь 40 акафистов – и все, продолжай в том же духе.
– Может, это делается для того, чтобы женщины, еще далекие от Церкви, проходя через эту мистику, выстояв вычитки, вычитав акафисты, принося чепчики, вино, муку, становились на первую ступеньку покаяния?
– Вино и мука – это что – жертва за смерть? Где то, что должно быть с человеком после исповеди? Эти люди уже в Церкви, они должны нести свой грех внутри себя и каяться. Лукавый человеческий разум знает об этом мучении человека. Знает о том, что, страдая, человек склонен обращаться к тому, кто может освободить его от этой скорби. И вот появляется этот кто-то – и начинает совершать какие-то чины, «отпусты» непонятного происхождения над теми, кто когда-то совершал аборты. Нужно ли человеку такое последование? Если грех человека уже прощен Богом, что же еще надо делать повторно? Что же происходит на этих молебнах? Мне кажется, что человек может потерять очистительный многолетний труд своей души, искренние молитвенные воздыхания и потратить всё это на какие-то суетные корыстные действия.
– Батюшка, по вашему мнению, нужно ли читать над женщиной, совершившей аборт, «Молитву жене егда извержет младенца»?
– Эта молитва читается только священником и только тогда, когда женщина случайно, по неведению, повредила плоду, подняла что-то тяжелое, например. И о 40 днях, в течение которых якобы вымаливается грех аборта, тоже речи быть не может, поскольку Церковь определяет для совершивших аборт тяжелое многолетнее наказание. Человек в течение 10 лет должен стоять на пороге храма (естественно, в таинствах он уже не участвует) и имеет право только просить входящих и выходящих молитв о себе. Если уж кто-то желает каких-то особых чинов, то давайте вернемся к этой практике. Естественно, это наказание тяжелое, но, видя возле церкви стоящих, которые бы несли такую епитимию, тысячи человек остановились бы перед совершением аборта. Вот на что следовало бы обратить внимание. Большее милосердие к совершившим этот грех может провоцировать других кажущейся безнаказанностью.
– Мы говорим сейчас о женщинах, но мужчина тоже причастен к греху аборта. Мужчины часто приходят на исповедь с таким грехом?
– Нечасто, но приходят. Это уже свойство души человека. Да и в народе говорят: «На козаку нема знаку». Но если бы женщина не захотела, этого бы не произошло. Хотя, если бы общество не подталкивало, если бы мужчина не настаивал, этого тоже, может, не было бы. Грех всегда делится между теми, кто виноват.
– А как же врачи-гинекологи? Ведь это их работа. Вам встречались врачи, которые отказались от такой практики?
– Я знаю одного врача, который сделал много абортов. И вот однажды, во время очередной «операции», санитарка сказала ему такую фразу: «Вы точно будете в аду». После этих слов он тут же бросил свое занятие и сказал – все. Он так тяжело переживал, что даже посчитал себя недостойным исповеди, потому что в тот момент был уверен – такой большой грех нельзя прощать.
Родион Раскольников из «Преступления и наказания» Достоевского убил топором старуху-процентщицу ради денег. Он мучился, признался и понес наказание. Современный «раскольников» живет по принципу: убил 3 старушки – собрал на бутылку, убил 40 нерожденных детей – получил зарплату, убил 100 человек – поехал в отпуск – и спокоен. За это придется отвечать. И лучше здесь. Бросить свое занятие, омыться через Таинства Церкви. Гинеколог, который делал такие «операции», видел, что у него в руках не что-то абстрактное – это дети, которые закончили свою жизнь из-за его действий.
В фильме «Легенда о Нараяме» есть эпизод: утро, японская деревня, вокруг болото, грязь, свиньи бегают и в луже валяется младенец с разбитой головой. Убили, потому что мальчик родился, девочку ведь можно продать выгодно. А мальчик зачем нужен? Так и у нас – утро, город, красивое здание больницы, куда люди спокойно проходят и совершают убийство.
– Куда деваются души таких детей?
– Я не знаю. Вот умрем и увидим, Господь все покажет. А пока все это праздные разговоры. Я верю, эти дети – Его, они с Ним.
– А что делать женщинам, кроме как быть в ограде Церкви, как этот грех успокоить в себе?
– Человек должен смириться, понести тяжесть своего покаяния и знать: да, я недостойный человек, я совершил грех, я виновен. Главное – оставайтесь людьми. Совершив грех, человек должен подняться и идти, и пусть покаяние принесет достойные плоды в каждый день его жизни. Пусть Господь, Который искупил этот грех на Кресте, встретит вас не суетными и откупающимися. Вы что, перестанете страдать? Нет, не перестанете. Согрешили – будьте добры, живите.
Принесите жертву Богу по-другому – приведите в Церковь вашу семью, не разрушайте то, что у вас еще осталось, не «бегайте по старцам». Живите дальше людьми. И делайте все, чтобы отвращать других от этого греха.
СПРАВКА:
Протоиерей Алексий Иродов родился 7 января 1972 года в городе Виннице. Окончил Киевскую духовную семинарию и академию, с 1997 года служит священником в Винницкой епархии.
Настоятель храма во имя священномученика Владимира, митрополита Киевского, строящегося возле детской городской поликлиники №2 на том месте, где до 60-х годов ХХ столетия стояла церковь Вознесенского кладбища. Богослужения проводит в старинном храме Димитрия Солунского, оригинальные стройматериалы которого обнаружил в одном из сел Немировского района и теперь старается восстановить его в первоначальном виде.
Настоятель храма в честь св. Алексия, человека Божия в Винницкой тюрьме №1 для заключенных. Этот храм также устроен руками батюшки.
Руководитель Исторического отдела Винницкой епархии. Провел большую работу по созданию архивной базы данных о священниках, служивших на территории епархии в советский период. Автор книги об архиепископе Винницком и Брацлавском Симоне (Ивановском; 1888-1966), изданной в 2006 году.
Организатор редакторского коллектива газеты «Одигитрия», автор цикла статей о подольских архипастырях, соавтор материалов о винницких новомучениках.
Многолетний участник Рождественских чтений в Москве.
Вместе с матушкой Натальей воспитывает троих дочерей – Елизавету, Александру и Марию.
Церковное правило и светский закон: два взгляда на одно убийство
С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех и приравнивает его к убийству.
Впервые правило, касающееся абортов, было принято на Поместном Соборе в Эльвире, Испания (303 г.). Оно осуждало повинного в этом грехе на пожизненное отлучение от причастия. Виновный не допускался к этому Таинству, даже находясь на смертном одре.
Это наказание было несколько смягчено на соборе в Анкире (314 г.), принявшем следующее правило: «Женам, от прелюбодеяния зачавшым и истребившим плод, и занимающимся составлением детогубительных отрав, прежним определением возбранено было причащение Святых Таин до кончины: и по сему и поступают. Изыскивая же нечто более снисходительное, мы определили таковым проходити десятилетнее время покаяния, по степеням установленным».
Окончательное правило касательно абортов было принято Церковью в 691 году на Пято-Шестом Вселенском Соборе. Оно утверждает: «Жен, дающих врачевства, производящыя недоношение плода во чреве, и приемлющих отравы, плод умервщляющыя, подвергаем епитимии человекоубийцы».
Это постановление основано на правилах святителя Василия Великого: «Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы» (п. 8); «Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства. Тонкого различения плода образовавшегося или еще необразованного – у нас нет. Ибо здесь полагается взыскание не только за имевшее родиться, но и за то, что навредила самой себе, поскольку жены, от таковых покушений, весьма часто умирают. К этому присоединяется и погубление плода, как другое убийство, от дерзающих на это умышленно. Впрочем, подобает не до кончины простирать покаяние их, но принимать их в общение, по исполнении десяти лет; врачевание же измерять не временем, но образом покаяния» (п. 2).
Так гласят правила церковные, они действительны и поныне. У государственных, светских законов, другая история.
До ХХ века убийство нерожденных детей в христианских странах было запрещено законом. На Руси существовала смертная казнь за аборт, введенная с 1649 г. Уложением, принятым при Государе Алексее Михайловиче: «А смертные казни женскому полу бывают за чаровство, убийство – отсекать головы, за погубление детей и за иные такие же злые дела живых закапывать в землю». Впрочем, на Руси, вплоть до прихода к власти большевиков, аборт был крайне редким явлением по причине крайне отрицательного отношения к нему в обществе.
В Уголовном кодексе России 1832 г. изгнание плода упоминалось среди видов смертоубийства. Согласно «Уложению о наказаниях» 1885 г. (ст. 1461, 1462) искусственный аборт карался «каторжными работами от 4 до 5 лет, лишением всех прав состояния, ссылкой в Сибирь на поселение». Уголовное уложение 1903 г. смягчало меры пресечения: «Мать, виновная в умервщлении своего плода, наказывается заключением в исправительный дом не свыше трех лет, врач – от 1,5 до 6 лет». Впрочем, аборты строго по жизненным показаниям были разрешены.
Впервые в мире искусственный аборт был узаконен в период Французской революции (на короткое время 1791-1810 годов). В России «бесплатное производство операции по искусственному прерыванию беременности» разрешили после Октябрьской революции 1917 года. Вслед за этим волна либерализма в отношении абортов захлестнула весь мир.
