Крымские церкви на крови

Владимир ПОЛЯКОВ. — "Первая Крымская", 26 марта 2010 года

Белые пятна истории

«1К» уже опубликовала серию статей о судьбе православной церкви в Крыму в послереволюционные и послевоенные годы репрессий. А вот история церкви в годы немецкой оккупации практически до сих пор остается белым пятном. Причин тому много, и прежде всего это нежелание властей обнародовать правду о том, что действительно происходило в этой важнейшей области жизни нашего народа в один из самых драматических периодов его истории.

Прежде чем приступить к описанию событий, произошедших в период немецко-румынской оккупации Крымского полуострова 1941 — 1944 годов, совершим небольшой экскурс в историю. Напомним, в 1917 году на Крымском полуострове функционировали 9 монастырей, 197 церквей, 732 мечети, 24 синагоги, 6 кенасс. Часть священнослужителей, включая некоторых иерархов, особенно во время «красного террора», попали под жернова репрессий. По архивным данным, в 1918 г. были расстреляны 827 священнослужителей, в 1919 г. — 19.

С установлением в ноябре 1920 года советской власти уже через три месяца официально ставится вопрос о закрытии Георгиевского женского монастыря (февраль 1921 г.), Топловского монастыря (март 1921 г.), Кизилташского монастыря (апрель 1921 г.)…

Первый и почти смертельный удар по российскому православию был нанесен в 1921 году, когда под предлогом помощи голодающим из храмов изымалось практически все ценное, а здания предавались поруганию.

Музеи атеизма и сушилки для сухарей

Неспешная методическая работа по уничтожению православных храмов в Крыму растянулась практически на полтора десятилетия. Властям было совершенно безразлично, построено ли здание церкви в самом начале XX века или это памятник мирового значения, подобно храму Иоанна Предтечи в Керчи, открытому в 757 году (!!!). Он в 1921 году одним из первых был превращен в музей атеизма.

В 1925 году та же участь постигла храмы Святого Владимира и Корсунской Божьей матери — церкви уникальные, символизирующие истоки православия на Руси! В 1933 году был закрыт и осквернен Владимирский собор в Севастополе — усыпальница прославленных русских адмиралов Корнилова, Нахимова, Истомина, Шмидта, останки которых были изъяты из усыпальниц и преданы поруганию. Что уж говорить о многочисленных небольших храмах, которые до этого были едва ли не в каждом селе. Увы, были!

Не менее безбожны были события в Симферополе. До революции в городе было 24 православных церкви. За годы репрессий уничтожены полностью: собор Александра-Невского, часовня на вокзале, архиерейская церковь на улице Почтовой, церковь духовного училища, старокладбищенская Преображенская церковь (вместе со старым кладбищем), Спасская церковь в новом городе, церковь Пензенского женского монастыря, церковь при приюте Фабра, тюремная церковь. Превращены в детские учреждения и амбулатории: Благовещенская церковь Космо-Дамиановского женского монастыря, церковь при бывшей Тарановской больнице, Скорбященская церковь в богоугодном заведении. В архив — храм Трех святителей, в пекарню и сушилку для сухарей — Святотроицкая греческая церковь. В военный склад — Петропавловский собор. На подворье Бахчисарайского монастыря был открыт радиоузел. Оставалась только одна действующая церковь — на новом русском кладбище, да и там были сняты колокола.

Тактика подмены

Нацистская Германия, ее фюрер Адольф Гитлер строили свои отношения с институтом церкви иначе. В своей программной книге «Моя борьба» Гитлер четко выражал пожелание не вмешиваться в религиозные споры. Он понимал, что среди его избирателей большинство людей либо католики, либо протестанты, но презирал малочисленные группы язычников, которые пропагандировали возрождение древней нордической религии и ставили своей целью открытую борьбу против христианства. Одновременно, как и все диктаторы, он оспаривал право церкви «вмешиваться в преходящие дела», т. е. в политику. Его официальной целью была «деконфессионализация общественной жизни». Из армии был изъят институт военных священников, который был в старом рейхсвере. Наряду с этим идеологи нацизма оказались в довольно щекотливом положении в связи с тем, что

Иисус — этнический еврей. В связи с этим была выбрана тактика подмены христианских праздников языческими. При этом был учтен опыт Советского Союза, где вместо Рождества стали праздновать Новый год, вместо Пасхи — 1 Мая.Долговременная, рассчитанная на десятилетия программа нацистов предусматривала переход рейха к новой, приспособленной к требованиям их идеологии религии.

На оккупированных территориях Восточной Европы оккупационные власти в вопросах, связанных с исповедуемыми подконтрольным населением религиями, на первых порах заняли нейтральную позицию.

Несколько иначе вопросы религии решались в Румынии. Нас очень интересует этот сателлит Германии, потому что в силу ряда причин наш полуостров в большей степени был занят румынскими войсками. Неслучайно советские газеты тех лет писали о «немецко-румынских оккупантах». Впоследствии, с созданием социалистической республики Румыния, это выражение было признано «неполиткорректным» и от него отказались.

Румыния — одно из немногих государств Восточной Европы, в котором сохранилась православная вера. Несмотря на приход к власти режима Антонеску, позиции церкви оставались достаточно сильными.

Возвращение храмов

С началом оккупации Крыма события, связанные с духовной жизнью православного населения, развиваются совершенно неожиданно и весьма неблагоприятно для советского руководства.

1 ноября 1941 года немецко-румынские войска вошли в Симферополь. И уже 25 декабря в Алуште был открыт храм Святого Федора Стратилата, построенный еще в 1845 году и закрытый большевиками. В этом же году, буквально сразу после прихода оккупантов, открываются и другие храмы: Николаевская церковь в Карасубазаре, Николаевская в Зуе, Александро-Невская в Старом Крыму и другие. В 1942 году возродились церковь Архангела Михаила в Алупке, церковь в Бахчисарае и Успенский монастырь в его пригороде, Петропавловская в деревне Саблы (ныне Партизанское, Симферопольский р-н), Покровская в д. Бешарань (Семенное, Нижнегорский р-н) и многие другие.

Были открыты еще много церквей в разных регионах Крыма, перечисление которых заняло бы слишком много места. Таким образом, за два месяца 1941 года были открыты шесть храмов; в 1942 году — двадцать восемь; в 1943 году — три; всего сорок. Подобное происходило по всей Украине. К примеру, в Киевской епархии в 1942 году были открыты 8 монастырей и 318 храмов, в которых служили 434 священника.

Факты открытия церквей воспринимались партизанским руководством как шаг откровенно недружественный по отношению к советской власти. Поэтому в непосредственной близости к лесу, то есть в зоне действия партизан, церквей было немного: в с. Мазанка, в с. Салы (Грушевка) и в с. Саблы (Партизанское). Это был большой риск. Как рассказывал мне Николай Дмитриевич Луговой, командир партизанской бригады в 1943 году, по его приказу была предпринята попытка взорвать мазанскую церковь. Но в связи с тем, что с толом в ту пору были проблемы, партизаны заложили слишком маленький заряд, и потому взрыв не нанес зданию почти никакого вреда.

Вопросами религии в оккупированном Симферополе первоначально занимался церковный подотдел при городской управе, а уже с 1944 года Благочинический совет православных церквей Крыма. В состав совета духовенством и мирянами города были избраны: настоятель Всесвятской кладбищенской церкви протоиерей Ковальский о. Евгений (председатель), протоиерей церкви Трех святителей Милославов о. Иоанн и мирянин А.Д. Семенов (секретарь). Понятно, что такая политика оккупационных властей была направлена на усиление симпатий к ним местного населения. Большевики же, ломающие вместе с храмами души, об этом не заботились.

Кадры из лагерей

Но не помня в час тяжелой годины прошлых обид, русская православная церковь в первый же день войны заявила о духовной поддержке борьбы советского народа. Но это обращение к верующим патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия впервые было напечатано только в 1943 году, когда стало меняться отношение к православной церкви со стороны высшего партийного руководства СССР.
Эта перемена была связана с тем, что стало очевидно: очень скоро Красная Армия войдет в Европу. Имидж страны воинствующих атеистов мог принести дополнительные ненужные проблемы.

4 сентября 1943 года митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с председателем совнаркома И.В. Сталиным. Состоялась беседа, в которой принял участие и заместитель главы правительства В.М. Молотов, который сказал, что руководство страны хочет знать нужды церкви. Услышав о необходимости открытия духовных учебных заведений, так как у церкви осталось мало священнослужителей, Сталин неожиданно спросил: «А почему у вас нет кадров?»
Алексий и Николай смутились, так как, конечно, Сталину было известно, что «кадры» были перебиты в лагерях и расстреляны. Но митрополит Сергий дипломатично ответил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза».

Довольная усмешка тронула уста Сталина, понявшего намек на недавний указ о присвоении этого высшего воинского звания Василевскому, который был сыном священника и даже окончил духовную семинарию. Раздобрившийся тиран рассказал, что тоже учился в семинарии. Стал вспоминать годы учебы и даже обронил фразу, что мать его до самой смерти сожалела, что он не стал священником. Разговор диктатора с митрополитом принял непринужденный характер. Затем после чаепития началась деловая беседа, затянувшаяся до трех часов ночи. Беседу эту можно назвать в полном смысле слова исторической. Именно в тот момент, после десятилетий террора, направленного против церкви, открылась возможность легального существования православия.

Архиерейский собор состоялся четыре дня спустя после беседы в Кремле — 8 сентября 1943 года. В деяниях собора, проходившего в здании патриархии, участвовали 19 архиереев, некоторые из них были доставлены в Москву из лагерей и ссылок.
В советской печати практически прекратилась антирелигиозная пропаганда. Журналы, издаваемые «Союзом воинствующих безбожников», перестали выходить якобы из-за недостатка бумаги, сам союз прекратил свое существование без его официального роспуска. Были закрыты и некоторые антирелигиозные музеи.
Почувствовав происходящие в стране перемены, оккупационные власти в Крыму отреагировали незамедлительно. В газете «Голос Крыма» от 18 февраля 1944 г. была напечатана ироническая статья «Молитва за Сталина», в которой говорилось: «Красноармейская газета «За честь Родины» в №252 сообщает, что по поручению Верховного Совета СССР вручены медали «За оборону Ленинграда» митрополиту Алексию и группе служителей русской, читай — советской, православной церкви. Они, по словам газеты, помогали укреплению обороноспособности Ленинграда и собрали на сооружение танковой колонны «Дмитрий Донской» 6 млн. рублей. Принимая медаль, митрополит Алексий заявил: « Я заверяю правительство, что и впредь священнослужители будут возносить молитвы за здоровье народного вождя Сталина» Издевательство над православной церковью в СССР продолжается».

Выступил в печати и протоиерей Святотроицкой церкви М. Василькиоти. По сегодняшним меркам в его обращении нет для нас ничего нового, но эта публикация незадолго до падения режима оккупантов стала, безусловно, самоубийством: «23 года православная русская церковь терпела гонения от большевиков. В борьбе за веру погибли наши лучшие архипастыри, пастыри и истинно верующие русские люди, а святые храмы повсеместно были разорены и осквернены. Никогда за всю свою историю русская земля не подвергалась такому позору и унижению, как в темную годину большевизма. Сейчас, несмотря на тяжелые условия жизни, связанные с хозяйственным разгромом, учиненным большевизмом и войной, для нас снова загорелась заря жизни. Снова восстанавливаются православные храмы, и в них после многолетнего молчания возобновились богослужения. Сердца наши исполняются духовной радостью».

На пасхальные праздники 1944 года в Симферополе было совершено богослужение во всех действовавших православных храмах. 2 апреля 1944 г. публикуется обращение ко всем верующим помочь в восстановлении Петропавловской церкви. Отец Иоанн провел молебен. Был произведен «тарелочный сбор», который дал 25600 руб. — деньги вполне достаточные для завершения работ. Освобождение полуострова советскими войсками помешало открытию церкви, и ее забвение продлилось еще полвека.

«Показать последнего попа»

Судьба возрожденных в период оккупации храмов сложилась по-разному. Было, к примеру, под Симферополем село Сарайлы-Кият (ныне Каховское, сегодня это практически городская черта), о церковных делах которого сообщается в официальном письме на имя уполномоченного по делам религии: «Здание церкви одноэтажное, каменное, сняты купола и колокольня. Закрыта она в 1932 году. В ней были мастерские совхоза «Красный», а с 1941 г. общежитие. С приходом немецких оккупантов румыны ее опять открыли, и действовала она до 1944 года. С приходом Красной Армии была передана под клуб воинской части. После ухода военных в ней пункт приема фруктов».

Если в период оккупации были открыты 82 церкви и молитвенных дома, то сразу же после освобождения 12 закрыты. В 1945 году уже числится всего 58 приходов, в которых 1 епископ, 59 священников, 6 диаконов. Примечательно, что основная масса священнослужителей — 53 человека — были людьми преклонного возраста. Возвращается на родину в Крым, но уже в качестве главы Крымской и Симферопольской епархии, о. Лука — профессор медицины Войно-Ясинецкий. Казалось, в жизни православной церкви начинается новый, хотя и кратковременный, этап возрождения.

Но в 1948 году И.В. Сталин вновь охладевает к церкви. Не произошло перемен и после его смерти. Слабым лучом надежды оказалась быстро прошедшая «оттепель». А затем новый всплеск воинствующего атеизма, инспирированный лично генеральным секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым, который обещал всему миру «показать последнего попа».